Путинская ловушка

Русский взгляд на украинское урегулирование – путинская ловушка

Автор – Ростислав Ищенко

Владимир Путин внезапно решил дать короткое интервью журналисту Павлу Зарубину. Не могу утверждать со стопроцентной точностью, но на 99,9(9)% уверен, что инициатива данного интервью исходила именно из Кремля. Слишком оно не характерно для традиционных форматов путинского общения с прессой, в рамках которых журналисты пытаются выяснить позицию президента по максимальному количеству актуальных внутренних и внешнеполитических вопросов. В данном же случае мы имеем десятиминутную беседу на узкую тему возможных переговоров по Украине.

Причём, весь материал полностью, не оставляя возможности для каких-либо трактовок, очерчивает лишь одну тему: с кем, как и на каких условиях Россия готова вести переговоры по украинскому урегулированию. Фактически это ответ на вбросы командой Трампа в информационное пространство своего видения процесса урегулирования украинского кризиса.

Путин отвечал не журналисту, Путин отвечал новой американской администрации. Но при этом избежал формального вступления в диалог с Вашингтоном. С одной стороны, на откровенный зондаж Россия ответила, с другой, не сделан ни один шаг, который можно было бы представить западной публике, как проявление Кремлём готовности обсуждать «планы Трампа» – «наш журналист спросил о наших планах, мы ему рассказали. Так просто, по пути в автомобиле разговорились».

Предчувствую, что патриотической общественности не понравится, что Путин вновь сделал акцент на том, что нас постоянно обманывал Запад. Конечно, когда человек, получивший президентский пост в окружении чужой команды, имея скуднейший политический и экономический ресурс, в короткие сроки последовательно сумевший провести деолигархизацию (ликвидацию определяющего влияния Семибанкирщины на политику государства), деельцинизацию (замену ельцинской команды собственной) и делиберализацию (самый сложный и долгий процесс, обеспечивший патриотизацию российской политической, экономической и культурной элиты) говорит о том, что его десятилетиями обманывали – это выглядит неестественным и вызывает возмущение отдельных особо эмоциональных патриотов. Но, с точки зрения международного позиционирования, когда ты побеждаешь в войне и находишься на пороге сложных переговоров, которые должны закрепить твою победу, лучше выглядеть наивной обманутой жертвой, чем жестоким циничным игроком.

Запад, в том числе команда Трампа, выработал единую позицию по украинскому урегулированию и попытался продавить Россию на её принятие. При этом Запад не скрывал, что рассчитывает на содействие российских союзников.

У нас многие не понимают, что такое союзник и считают союзников, чуть ли не российскими «боевыми холопами», которые обязаны заботиться о российских интересах, забывая о собственных. Но союзник – это государство, у которого временно совпадают с нами интересы. Ключевое слово здесь – временно. Сколько времени они будут совпадать: год, десять лет, столетие – зависит как от искусства дипломатов, так и, в первую очередь, от обстоятельств, которыми люди не всегда могут управлять. Но рано или поздно интересы разойдутся. В этом отношении англичане правы – у государства нет постоянных союзников, нет постоянных врагов, есть только постоянные интересы.

Союзник обычно, в принципе, заинтересован в нашей победе, но не всегда заинтересован в том, чтобы она была абсолютной. Так как слишком блестящий результат может слишком усилить нас в ущерб перспективным интересам союзника. Поэтому США могли рассчитывать на то, что как часть наших союзников, так и большая часть попутчиков, помогающих нам сейчас обходить американские санкции, окажут давление на Кремль с целью убедить его в целом принять западный план урегулирования.

С этой целью Запад сделал акцент на том, что необходимо остановить гибель людей с обеих сторон. Вроде бы логичный, правильный тезис. А как его реализовать? Запад говорит: да очень просто – у России и Украины (себя Запад сразу выводит за скобки) есть огромное количество мелких расхождений. Но эти вопросы можно решить без применения оружия. Давайте, как в своё время говорил ещё не президент, а кандидат Зеленский, «просто перестанем стрелять» (объявим прекращение огня). Россия, в качестве гарантии её интересов, удержит все территории, которые сейчас занимают ВС РФ, кроме того, мы пообещаем, что не примем Украину в НАТО. Ну и пусть на этих основаниях дальше ведут переговоры (хоть до посинения) о том, как должен выглядеть окончательный мир. Главное, убивать друг друга не будут. Вон, две Кореи, до сих пор мир не подписали, но живут, работают, торгуют и не воюют, хоть друг друга и не любят.

Что бы мы ни думали об этом предложении, для большей части государств планеты, в том числе для большинства наших союзников и попутчиков, оно выглядит убедительным. Раз мы не желаем его принимать, нам надо объяснить почему. Мы ведь сами сказали, что ни на какие дополнительные территориальные приращения на Украине не претендуем. Значит, теоретически можем заявить Западу, что его вариант в целом приемлем, но для прекращения огня необходимо, чтобы Украина вывела свои войска с конституционных территорий России.

Более того, мы это когда-то уже говорили, а США ещё раньше (год назад при Байдене) намекали нам, что если нас интересуют какие-то дополнительные территории, то этот вопрос может быть решён в рамках «заморозки» (фронт подвинется куда надо). Но у нас есть и другие предварительные требования. Мы не хотим вести переговоры с Зеленским и мы требуем материальных гарантий безопасности наших западных границ в виде резкого сокращения украинской армии (демилитаризация), смены правящей элиты Украины (денацификация) и отказа Киева от проведения самостоятельной внешней политики (нейтрализация).

Понятно, что реализация этих требований ведёт к превращению любых остатков Украины в российский протекторат, полностью зависимый от Москвы в вопросах внешней политики и военной безопасности, а также гарантирующий контроль России над своей культурной и национальной политикой (защита русских и русского языка). Наши союзники и попутчики, многие из которых сами являются небольшими государствами, опасающимися вмешательства в их внутренние дела более крупных соседей, могут спросить, не слишком ли много мы хотим?

Так вот Путин, при помощи ссылок на регулярный обман Запада, надёжно обосновывает российскую позицию, делает её по сути неуязвимой для критики.

На что потратил Путин десять минут времени?

Он объяснил, что Запад сам неоднократно признавался, что обманывал Россию, как по вопросу нерасширения НАТО на Восток, так и по Минским соглашениям, поэтому никаким гарантиям Запада мы верить не можем. Договориться напрямую с Украиной мы также не можем, поскольку её делегация в Стамбуле, несмотря на то, что итоговый документ (мирный договор) был сформулирован практически полностью на основе украинских предложений, а российские войска ушли из-под Киева за полторы недели до согласования стамбульского документа (чтобы никто не мог сказать, что договор заключён под давлением) затем отказалась от подписания и реализации уже готового соглашения, предпочтя войну на уничтожение («или вы нас, или мы вас», процитировал украинскую позицию Путин).

Кроме того, Путин сообщил, что с точки зрения Кремля Зеленский утратил легитимность и это даст возможность следующей украинской власти заявлять, что подписанные им или уполномоченными им чиновниками документы ничтожны. Так как Киев и Запад прибегали к различным видам отговорок и обмана, мы не можем в этих условиях что-либо подписывать с Зеленским. Но, если он хочет участвовать в переговорах, то Путин (разумеется ради скорейшего установления мира) готов назначить специальных людей, которые будут вести переговоры с Зеленским. Вот только запрет на переговоры Зеленский не может теперь снять своим указом, так как нелегитимен, а должна это сделать Верховная рада. К тому же Украина должна посредством выборов, либо иной конституционной процедуры провести легитимацию тех представителей государства, которые будут от её имени подписывать соглашение.

Фактически вместо всего этого, Путин мог бы потребовать безоговорочной капитуляции или заявить: «Хотели воевать до последнего украинца, будем воевать до последнего». Это было бы то же самое, но короче. Однако, с точки зрения международного позиционирования, короткое интервью Путина – редкий пример высокого дипломатического искусства. Российский президент полностью дезавуирует позицию Запада, формально её не только не отвергая, но даже соглашаясь с ней.

Он всё время повторяет, «мы согласны», этот рефреном звучит в его речи. Потом делает маленькую незаметную оговорку, со ссылкой на то, что «нас всё время обманывали и мы не можем верить на слово», которая полностью обесценивает для Запада только что полученное согласие. Но теперь пусть Запад объясняет «людям доброй воли во всё мире», почему нельзя провести «легитимацию Зеленского» или почему невозможно принять решение о разблокировании переговоров Верховной радой. В чём невыполнимость таких внешне незначительных российских оговорок? Россия же даже с Зеленским говорить согласна.

Двинемся по порядку. Почему мы готовы говорить с Зеленским, если ничего не готовы с ним подписывать без его легитимации?

Во-первых, мы требуем, чтобы решение о разблокировании переговоров принимал не Зеленский, а рада. Согласие Зеленского, а сегодня он абсолютный диктатор на Украине, продемонстрирует, что парламент приобретает самостоятельный вес. Если рада отменяет запрет Зеленского, то она возвышается над Зеленским, значит, она может и другие нормативные акты пересмотреть. В раде и среди украинских политиков есть «партия мира», которая хотела бы заменить команду Зеленского при власти. Взгляд этой партии на будущее Украины существенно отличается от того, как видит это будущее Россия, но они реально готовы начать переговоры и они действительно желают отстранить Зеленского от власти. Требованием участия рады в разблокировании переговоров мы укрепляем позиции одной из сторон внутриукраинского конфликта, а нарастание внутренней конфликтности разумеется ослабляет позиции Киева на внешнем контуре.

Одно только ожидание переговоров окончательно разлагает ту часть ВСУ, которая давно не хочет воевать, и вносит диссонанс и недоверие во взаимоотношения власти и тех нацистских формирований ВСУ, которые хотят воевать до последнего. Если же оппозиция Зеленскому получит легальные рычаги влияния на политическую ситуацию, то о едином управлении ВСУ и внешней политикой Киев сможет забыть, что естественно ускорит и так неизбежный его разгром на фронте.

То есть уже одно мягкое предложение условий начала переговоров конкретно с Зеленским, Зеленским же и не будет принято, а следовательно российские дипломаты могут и дальше говорить: «Да мы с дорогой душой, хоть завтра за стол переговоров, но Зеленский же не хочет».

Если Запад рискнёт убрать Зеленского, он получит развал фронта ВСУ ещё до начала любых переговоров. Если не рискнёт, он получит развал фронта ВСУ потому, что переговоры не начались, а воевать больше некем.

На случай, если переговоры всё же начнутся раньше, чем Украина исчезнет с политической карты, ссылки на постоянный обман, почему мы не можем верить ни киевским политикам, ни Западу, обеспечивает России возможность требовать удовлетворяющих её гарантий в виде смены украинской правящей элиты на ту, которой доверяет Москва, а также установления полной военно-политической и финансово-экономической зависимости Украины от России. Гарантиями могут быть и подписание соглашений о вхождении остатков Украины в ОДКБ, ЕАЭС, и даже создание «Союзного государства России. Украины и Белоруссии» или только России и Украины (почему у России не может быть два отдельных союзных государства – поодиночке с «союзниками» управляться легче.

Итак, Россия неформально ответила на предложения Запада. Ответ выглядит примерно так:

Мы за мир. Мы тоже не хотим, чтобы гибли люди и уничтожались материальные ценности. Но так как нас часто и много обманывали, мы имеем основания опасаться, что речь идёт не о мире, а о перемирии, ради выигрыша времени, после чего наши оппоненты опять начнут боевые действия и вновь будут гибнуть люди. Мы этого не хотим. Поэтому настаиваем на нескольких предварительных технических шагах, которые позволят в дальнейшем избежать извращения договорённостей или отказа от их выполнения, а значит мир будет настоящим – долгим и продолжительным. Как сказал Путин «с учётом интересов всех», разумеется в том виде, в котором мы понимаем эти интересы, а не в том, в котором их понимают США.

Вот теперь пусть «люди доброй воли во всё мире» решают чья позиция убедительнее, США и ЕС пусть готовят новые предложения, а мы пока будем добивать Украину, благо недолго осталось.

Всего десять минут неторопливой беседы, а обстановка на глобальной геополитической доске серьёзно поменялась, дипломатическая инициатива перешла к России, мы выиграли темп. В условиях, когда время для принятия решений лимитировано, мы побеждаем на поле боя и можем не торопиться с переговорами, так как каждый день наша переговорная позиция укрепляется, выигрыш темпа очень важен.

В конце концов, США ждут краха Украины летом (то есть в течение 5-7 месяцев), украинские депутаты до лета (осталось 4 месяца), Путин и вовсе сказал один-полтора-два месяца и, если помощь Запада прекратится, Украина закончится. Переговоры с США и ЕС о светлом будущем всего человечества мы, вместе с Китаем и другими нашими союзниками, можем вести и тогда, когда Украина останется в проклятом прошлом. Кстати, думаю, что многие на Западе были бы не против договариваться не об Украине без Украины, чего так боятся на Украине, а о мире без Украины по причине её исчезновения, к чему Украину украинцы уверенно ведут не дрожащей рукой.

Источник

Об урегулировании украинского кризиса говорил президент в интервью Павлу Зарубину